Стих о Борисе и Глебе.

Со восточного держания

 Во словесном Киеве-граде

 Жил себе Володимир-князь.

 Имел себе трех сынов:

 Старейший брат, а больший князь,

 А меньших два брата — Борис и Глеб.

 Живши, бывши, Володимир-князь

 Стал своим чадам благословляти,

 А удельными градами наделяти:

 Старейшему брату — Чернигов-град,

 Борису и Глебу — Киев-град.

Живши, бывши, Володимир-князь

 В доме своем переставился.

 Чада его возлюбленные

 Со славою его погребали;

 Разъезжалися во разные страны:

 Старейший брат в Чернигов-град,

 А Борис и Глеб во Киев-град.

 Живши, бывши, старейший брат,

 Старейший брат, а больший князь,

 В уме своем, разуме, смешался

 И пишет князь злописание

 Двум братам, Борису и Глебу:

 «Вы, меньшие братья, святые князья,

 Святые князья, благоверные,

 Два брата мои, Борис и Глеб!

 Прошу я вас на пир пировать,

 Во честный пир вам пир пировать:

 Мы будем в моем доме отца поминать».

 

 Послы его прихождали

 И посыльный лист приношали

 Двум братам, Борису и Глебу.

 Два брата, Борис и Глеб,

 Посыльный лист принимали,

 Пред матушкой прочитали

 И начали плакати-рыдати

 И жалобным гласом причитати.

 Их матушка говорила:

 «Возлюбленные мои чада,

 Святые князья благоверные!

 Не ездите вы к большому брату в гости,

 К старейшему брату, Святополкию:

 Не на пир он зовет пировати,

 Не отца в своем доме поминати,

 Хочет он вас затребити,

 Всею Росеей завладати

 Со всеми со удельными городами,

 Со всеми со верными со слугами».

 Они матушки не слушались,

 Садились на добрыих коней,

 Поехали к большому брату в гости,

 К старейшему брату и к большему князю.

 А больший князь, ненавистный-злой,

 Не в доме он братиев встречает.

 Встречает далече в чистом поле,

 Свирепо на братиев взирает,

 Он зрит на них яко разбойник.

 Два брата, Борис и Глеб,

 Видят они напасть свою,

 Слезают со добрых коней,

 Упали к большому брату в ноги,

 Старейшему брату, Святополку:

 Борис упал в правую ногу,

 А Глеб упал в левую;

 Начали они плакать и рыдати

 И жалобным гласом причитати:

 «Любимый ты наш старейший брат,

 Старейший брат, а больший князь!

 Не срежь ты главы незрелые,

 Не пролей ты крови христианской,

 Крови христианской понапрасну!

 Возьми ты нас в рабы себе,

 Работай ты нами, как рабами!»

 А больший князь, ненавистный-злой,

 Ни на что, злодей, не взирает,

 Ни на плаканье, ни на рыданье,

 Ни на жалобное их причитанье:

 Бориса взял копьем вружйл,

 А Глеба ножем зарезал,

 И повелел эти тела,

 Борисово, Борисово и Глебово,

 Затащить во темны леса.

 И садился злой на добрый конь,

 И стал разъезжать и похваляться:

 «Слуги мои верные!

 Топерича наша вся Росея

 Со всеми со удельными городами,

 Со всеми со верными со слугами!»

 А Господь хвалы не слушает,

 Ссылает Господь двоих ангелов

 Со копием со вострыим.

 Повелел Господь земли подрезати,

 Подрезати и потрясати,

 И они землю подрезали,

 Подрезали и потрясали:

 Земля с кровию смешалася, - 

 Вся вселенная ужаснулася,

 Словно в синиём море волны всколыхалися.

 Он думал, злодей, рай растворился,

 Ан сам сквозь сырой земли провалился.

 А те тела, Борисово,

 Борисово и Глебово,

 Лежали ровно тридсять лет:

 Ни зверь их, ни птица не тронули,

 Ни мрачное помрачение,

 Ни солнечное попечение.

 Как тридсять лет миновалося,

 Явилося явление:

 Явился столб красный, огненный,

 От земли и до неба;

 К тому столбу огненному

 Сходилися-соезжалися

 Цари, власти и патриархи

 И все православные христиане,

 Служили молебны благочестны

 Двум братам, Борису и Глебу;

 Святые тела обретоша нам

 Двух братов, Бориса да Глеба.

 От святых мощей было прощение.

 Погребали их, светов, со славою.

 А мы поем славу Борисову,

 Борисову славу и Глебову,

 Во веки веков, аминь.

Назад к списку